Рассказ узницы фашистского концлагеря Нины Федоровны Васильевой о том, что ей пришлось пережить в годы войны.

Жительница Сольвычегодска Нина Федоровна Васильева гостям всегда рада. Она бывший учитель истории, литературы, русского языка. Общительная, открытая. Накануне 9 Мая представители Группы «Илим» ей, как ветерану Великой Отечественной войны, вручили от компании подарок и цветочную композицию.

«Спасибо большое за внимание, это очень дорого. Хотя праздник для меня – это страшные воспоминания, которые я пронесла через всю жизнь», – поблагодарила Нина Федоровна и начала свой рассказ, насквозь пропитанный слезами.

 

Мирная жизнь

Около Ленинграда есть железнодорожная станция Мга. Я там родилась 21 ноября 1936 года. Папа работал пожарным в пожарной части, мама – кочегаром в местной котельной. Когда началась война, мне, старшему ребенку в семье, не было пяти лет. Братишке – всего годик. Помню, с ним нянчилась, несмотря на то что сама была маленькой. Мама и бабушка работали, а я его на руках таскала.

… Как объявили о войне, папа сразу на фронт ушел. Мы попали в беду вчетвером: бабушка, мама, я, брат.

 

Немцы

Немцы долго пригород Ленинграда не могли взять. От постоянных бомбежек там всё сровнялось с землей. Столько людей погибло у меня на глазах! Знаете, мне до сих пор всё это снится, часто просыпаюсь на мокрой от слез подушке. Помню, женщина убитая лежит, а рядом ребенок, месяцев пяти-шести, ползает по ней, грудь ищет... Очень жалко было! Я детей вообще сильно люблю. Наверное, такое детство и наложило отпечаток на мой характер: будучи взрослой, я выбрала профессию учителя.

 

Литва

Мы много бомбежек пережили. А потом на станцию Мга пришел немец… В 1943 году нас отправили в Литву. Определили на хутор близ города Россиены. Мы жили там полгода. Хозяин к нам относился доброжелательно. Он в Первую мировую войну, в 1918 году, в России попал в плен, но русских очень уважал.

Жили мы там, где он, видимо, раньше держал скотину: очень пахло хлевом, а пол был земляным. Кормил нормально, не обижал. У него было шестеро детей: четыре сына и две дочери. Все служили у фашистов. Я помню, как они в черной форме приезжали, кутежи устраивали. Мы в такие моменты и нос боялись высунуть! Они и настояли на том, чтобы хозяин отправил нас в Германию.

 

Фашистские застенки

Нас повезли в битком набитых скотских вагонах. Дорогой не давали ни пить, ни есть. Когда приехали на место, живые выползали на четвереньках, а мёртвых немцы откидывали в сторону, как дрова. Одна картина до сих пор стоит перед глазами: женщина родила в вагоне, ребенка немцы выкинули, а ее прикладом убили.

Привезли в Германию, загнали в бараки. Давали малюсенький кусочек хлеба, наверное – со спичечный коробок. В нем не было муки, а только мелкие-мелкие опилки и клей. Хорошо, что наша бабушка работала у немцев на кухне: очистки от картошки, крошки, корочки приносила нам. Благодаря бабушке мы выжили.

Еще немец привозил зеленоватое варево в бочке. Ни крупы, ни картошки, ничего там не было. Кричал: «Суппе голлен, суппе голлен!» Мы подходили к нему с железными мисками. Он наливал эту жижу, мы ели и уходили в барак. Кто просил добавки, того били розгами. Когда нас освободили, мы ходить уже не могли…

 

Освобождение

Освободили нас казаки. Я хорошо помню, что они прискакали на лошадях. Немцы заминировали наши бараки, а сами удрали. Солдаты сначала их разминировали. Мы не выходили из бараков, а выползали... Настолько ослаблены были.

Всех бывших узников вывезли в Польшу, в город Швибус. Там нас продержали четыре месяца. Дали муку и растительное масло. Мама пекла блины и давала нам по маленькому кусочку, потому что желудки-то пустые были. Она боялась, что мы можем умереть.

… Я помню, у меня одна мечта была: съесть большой ломоть черного хлеба. Такое святое отношение к черному хлебу у меня сохранилось до сих пор. Когда режу хлеб, все крошечки – в рот. Никаких деликатесов не надо.

 

Путь домой

В Польше мы немного оклемались и отправились на родину – туда, где жили до войны, под Ленинград. А там – ни одного целого здания! Люди жили в землянках, в них – вода (город же на болоте стоит).

Я сильно заболела. Мама и бабушка решили отправиться в Верхнетоемский район, в ту деревню, откуда они родом. Добирались долго. Где на санках, где пешком. До Пучуги не дошли – обосновались в Красноборске, решили перезимовать. У меня было двустороннее воспаление легких. Я 12 суток провела без сознания. Помню, мне в это время пожар все снился. Как-то сумел меня вылечить местный доктор, я выжила, а ведь лекарств не было.

… Папа вернулся с фронта. Приехал домой – нас нет, поэтому подал в розыск. Нашел в Красноборске. Приехал на лошади и увез в деревню к родным. Папа был сапожником, мама работала в колхозе. В 1946 году у меня родился ещё один брат.

Такое трудное детство нас не озлобило. Наоборот, привило любовь. Я очень стала ценить жизнь. Люблю делать добро окружающим, помогать в трудную минуту, переживаю, сочувствую. Детей люблю. У меня их трое – два сына и дочка: Евгений, Владимир, Марина.

 

***

- Нина Федоровна, День Победы для вас лично какой праздник?

- Я вообще-то всегда плачу. Вот недаром поется: «Праздник со слезами на глазах…» Но слезы эти добрые. Я выжила. Мне будет 88 лет. И я счастлива.

 

Марина МИНЬКИНА | Фото Никиты НАГИЛЕВА и Юлии Лобановой