Продолжаем публикацию ответов на вопросы горожан, связанные со строительством мусоросортировочного комплекса и проектом реконструкции коряжемского полигона. Они были озвучены в ходе встречи жителей с заместителем председателя правительства (тогда – министром природных ресурсов и ЛПК Архангельской области) Игорем Мураевым, советником губернатора по вопросам экологии Алексеем Кувакиным и инженером компании «Террикон» Евгением Самуйловым.

 

«В стране четыре пилотных региона, где возводятся опорные объекты. Скажите, как происходит строительство мусоросортировочного комплекса, например, в Дагестане?»

 

Алексей Кувакин, советник губернатора Архангельской области по вопросам экологии:

- Дагестан – это один из тех регионов, который по максимуму выбрал средства из федерального бюджета на свои опорные объекты. Всего их четыре. Проекты готовы, строительство идет.

 

«У них тоже есть онлайн-трансляция, можно посмотреть?»

 

Алексей Кувакин:

 - Я не знаю.

 

Игорь Мураев, заместитель председателя правительства Архангельской области (ранее – министр природных ресурсов и ЛПК):

- Попрошу у коллег ссылку на видеотрансляцию. Если она есть, мы предоставим. Насколько я знаю, Дагестан – это республика, которая вообще не имела объектов размещения и обработки ТКО, поэтому среди населения Дагестана тоже идет горячее обсуждение строящихся объектов. Понятно, что любая такая стройка вызывает тревогу жителей. Наша с вами задача – выявить риски и понять, как с ними бороться.

 

«Почему у нас для размещения двух новых карт выбрана именно заболоченная местность? И еще: очень странное решение - организовать большой мусорный полигон рядом с железной дорогой. Из-за этого у людей закладываются подозрения…»

 

Игорь Мураев:

- Да, местность заболоченная. Плюс – когда делали первую карту, вывезли грунт. Нам придется завезти туда 180 тысяч кубов песка. 120 тысяч уже есть. Мы отсыпали четыре метра. Осталось 60 тысяч кубов довезти.

Проведены геологические изыскания: пробурено больше 100 скважин. На основании этих данных составлен гидрорельеф местности. Минимальное расстояние от залегания грунтовых вод по законодательству должно составлять два метра. В проекте это соблюдено.

По поводу участка. Вы знаете, я сам не в восторге от него. Вы даже не представляете, чего нам стоит привести его в соответствие. Мы на себя взяли дополнительные обязательства. Что было бы, если бы нам не передали этот участок? Существующая карта, даже если ее сильно уплотнять, к 2025 или 2026 году закончится. Ее надо будет рекультивировать. По закону это должен был делать муниципалитет, потому что полигон муниципальный. А это стоит огромных денег. Кто бы за это платил?

 

«Областной бюджет».

 

Игорь Мураев:

- Теперь да, согласен.

 

«Нет, вы меня не поняли. Андрей Александрович на рекультивацию взял бы деньги в областном бюджете. Так же как это делают и для всех остальных свалок области».

 

Игорь Мураев:

- Вопрос же не в деньгах, а в технологиях. Вам же неважно кто, главное – бюджет. Мы на себя эти обязательства взяли.

Далее. Еще в 1996 году под полигон было отведено 50 гектаров земли, которая имеет свое назначение. Нам-то проще построить объект в чистом поле. Но что было бы с полигоном? А мы отсыплем имеющиеся котлованы с водой и приведем все это в нормальный вид.

Поверьте, я искал вместе с коллегами и общественниками участок под полигон рядом с Архангельском. Очень сложно найти: у нас много водных объектов, защитных зон, источников водоснабжения. У нас аэропортовая шестая подзона. Ограничений много. И найти свободное место для размещения таких объектов практически невозможно.

Во-вторых, по поводу мусора: наш – не наш. Объект размещен на территории Котласского округа. И Коряжма повезет свой мусор туда.

 

«Нам не нужен здесь чужой мусор. Люди против того, что новые карты будут в 10 раз больше существующей».         

 

Игорь Мураев:

- Хорошо, полигон закроется. С 2026 года будет некуда вывозить отходы. Сейчас у меня 113 исполнительных листов с требованием ликвидировать несанкционированные свалки на территории региона. Например, в Котласском округе их было 30. Мы убирали, рекультивировали… Сегодня их 49. То есть они образуются вновь и вновь. Если мы закроем коряжемский полигон, их количество вырастет.

 

«На этих свалках мусор, например, после капитального ремонта. Чтобы увезти его на свалку, надо заплатить. Поэтому люди выбрасывают туда, где никто не увидит, чтобы сэкономить. Получается, у нас недоработано законодательство: какие-то штрафы есть за это, но по факту ничего не применяется. Возвращаясь к нашему мусоросортировочному комплексу и двум новым картам, как их работа будет контролироваться? Как людям убедиться, что будет соблюдена вся технология сортировки, обработки и компостирования?»

 

Игорь Мураев:

- По закону мы обязаны вести мониторинг: брать пробы, осуществлять забор воздуха. И мы это делаем каждый квартал. Данные публикуем на сайте Архангельского экологического оператора.

Кроме того, в составе мониторинговой группы, которая уже работает, мы предлагаем после запуска объекта посещать его и смотреть за тем, как он работает. Это можно делать и сейчас. Главное – организованно. Еще один вариант – можно поставить камеры даже в цехах.

 

«Это было бы очень хорошо».

 

Игорь Мураев:

- Нам нечего скрывать. Чем лучше вы информированы, тем у нас меньше проблем и больше возможности работать, а не развеивать страхи.

 

«Люди не против мусоросортировочного комплекса. Они против двух больших карт захоронения. Почему изначально не был проработан вопрос с отправкой брикетов? Например, Котлас привез 100 тонн мусора на наш МСК, 80 процентов ТКО отсортировали, спрессовали и вернули им – пусть захоранивают на своих картах».

 

Игорь Мураев:

- Мы не можем в каждом муниципальном образовании построить современный полигон. У нас нет столько денег – порядка 50 миллиардов рублей.

Наша задача – максимально обезопасить три объекта, которые будут построены. Нас, кстати, отговаривали от брикетирования. Но мы обещали, что будем прессовать и формировать «хвосты» в брикеты, поэтому и затянули с общественным обсуждением проекта: подбирали оборудование для прессования. Изначально в проекте оно было германское, в России такого не достать. Сейчас – отечественного производства.

Кроме того, линия по брикетированию – дополнительные расходы. Но мы идем на это, чтобы максимально снизить нагрузку на окружающую среду. Поверьте, фоновые показатели будут гораздо меньше, чем, например, сейчас в летний период излучает этот полигон. На действующем полигоне нет ни фильтрационных ограждений, ни биологических, которые поглощали бы запахи. А если он еще гореть начнет, как в Северодвинске?

На новой карте проектными решениями предусмотрен двухслойный противофильтрационный экран, состоящий из геомембраны и бентонитового геомата. Песок – в качестве защитного слоя, а также дренажная система для сбора и отвода фильтрата. Кроме того, запаха не будет, потому что мы уберем органику.

Первая карта рассчитана на 13 лет. Но с учетом того, что у нас будет технология прессования, ее эксплуатация продлится. И вторая карта не понадобится еще лет 20-25.

 

«А что мешало эти две карты расположить между железной дорогой и существующим полигоном, чтобы все проезжающие в поездах люди видели, как идеально работает МСК? Зачем его было прятать в лесу? Можно их переместить?»

 

Игорь Мураев:

- Если мы начнем двигать, обязательно залезем на какую-нибудь санитарно-защитную зону. Тут все непросто.

 

«Как вы планируете в период распутицы везти мусор за 100-200 километров по грунтовым дорогам?»

 

Игорь Мураев:

- Труднодоступных мест действительно очень много, поэтому у нас предусмотрены станции перегрузки. В них какое-то время мусор будет скапливаться. Как появится возможность, его вывезут. В планах (второй этап) – поставить на каждой такой станции пункт мини-
сортировки и компостирования – органика будет обеззараживаться на месте, а храниться и вывозиться будут только ВМР (вторичные материальные ресурсы – Прим. авт.). Тем самым мы снизим нагрузку на основной объект.

 

«Если хотите снять общественный резонанс, проведите референдум в единый день голосования».

 

Алексей Кувакин:

- Еще раз повторю: выходите с инициативой и проводите референдум. Такая практика в регионах есть.

 

 «Мы можем в этой ситуации рассчитывать на поддержку правительства?»

 

Алексей Кувакин:

- Правительство действует в рамках закона. Если он будет соблюден, почему нет?

 

«Юридическую помощь правительство окажет?»

 

Алексей Кувакин:

- Давайте обсуждать.

 

«Продукты компостирования и техногрунт для нужд нашего города будут продаваться или передаваться? Кто именно будет контролировать технологические процессы?»

 

Алексей Кувакин:

- Контрольно-надзорные органы. Чтобы снять все вопросы населения, в дальнейшем мы планируем сделать так, как в Подмосковье: организовывать дни открытых дверей.

 

«Для этого нам надо стать хорошими?»

 

Алексей Кувакин:

- Нет. Это наш объект. Он будет доступен всем. Это нужно и для наших детей, которым мы можем показать, как можно перерабатывать ТКО. Потому что следующий этап – повсеместное внедрение раздельного сбора отходов. За его отсутствие будут штрафы. Наша задача – снизить объемы ТКО, которые идут на захоронение: будет не 45 процентов, как планируется изначально, а 40, 35, 30… Согласно современным расчетам этот показатель можно довести до 25 процентов.

 

«На участке, который вы забрали под межмуниципальный полигон, отсутствует глиняный замок. Его наличие – обязательное условие. Какую ответственность вы на себя берете?»

 

Игорь Мураев:

- Когда мы только заходили в этот проект, эксперты заставили нас пробурить несколько дополнительных скважин, которые позволили сделать вывод, что там напорных слоев воды нет. А значит, и ограничений для строительных работ. Когда проводили инженерно-геологические изыскания на всей территории полигона, это все 50 га, пришли к тому же выводу. Залегание грунтовых вод – от 0,2 до 4-5 метров. В зависимости от этого производим отсыпку песком.

Еще хотел сказать по поводу фильтрата. Его будут принимать две установки. Проектом предусмотрена система обратного осмоса, которая позволит очищать воду до рыбохозяйственного назначения. Концентрат фильтрата мы будем вывозить в ту организацию, которая сможет его обеззараживать. Параллельно с ППК РЭО (Российский экологический оператор. – Прим. авт.) и учеными мы изучаем вопрос, как обеззараживать фильтрат на месте, дабы снизить эксплуатационные расходы.

 

Алексей Титов, главный инженер компании «Террикон»:

- Что касается оборудования, которое фигурирует в проекте, оно имеет соответствующие сертификаты, паспорта. У очистных фильтратов есть экологическая экспертиза на технику и технологию.

Есть несколько способов защиты полигонов от проникновения фильтрата в грунтовые воды. Первый – геологический барьер (естественный или искусственный), второй – противофильтрационный экран. В нашем случае применяться будут бентонитовые геоматы – искусственный барьер, так как естественного на полигоне Коряжмы нет. Он гарантирует, что фильтрат не будет поступать в грунтовые воды.

 

«Куда именно мы повезем концентрат фильтрата?»

 

Игорь Мураев:

- Единственный ближайший объект находится в Московской области, поэтому не московский мусор поедет к нам, а мы концентрат фильтрата в Москву повезем.

 

«Я собрала около трех тысяч подписей жителей, которые против МСК. Вы готовы этим людям дать письменную гарантию, что в будущем никакого ущерба для здоровья не будет?»

 

Игорь Мураев:

- Три тысячи граждан – это много. У людей есть вопросы – надо отвечать. Если вы дадите электронные адреса, мы каждому персонально, во-первых, всё разъясним и покажем, во-вторых, дадим гарантии, что это действительно безопасно.

 

«Не нужно ничего объяснять. Нужна письменная гарантия».

 

Игорь Мураев:

- Мы расскажем, что и как. А потом дадим гарантии, что все безопасно.

 

«Что значит рекультивация старой карты?»

 

Игорь Мураев:

- Есть два способа рекультивации. Первый – содержимое старой карты можно увезти. Но некуда. Поэтому мы ее рекультивируем на месте. К сожалению, поднять все тело полигона и подстелить экран невозможно, сейчас таких технологий нет.

После того как карта завершит свою работу, по закону она должна отстояться три года, чтобы все улежалось. Будем честными: в этот период может быть запах. Это происходило, когда рекультивировали свалку около КПО «Нева». Пахла именно она, а не производственный комплекс.

Рекультивацию мы сможем начать в 2029 году. Будет создана система труб для сбора образующегося фильтрата. Предусмотрена и система дегазации (чтобы не было запаха) – для фильтрата, который будет образовываться на самом теле полигона, так называемый свалочный газ. На это уйдет год. Сверху все это засыплем слоем земли, затем засеем травой.

Далее в течение шести лет мы обязаны проводить мониторинг. В идеале рекультивированная карта должна стать инертной и не являться источником негативного воздействия.

 

Ольга БЕЛЯЕВА | Фото Никиты НАГИЛЕВА