Мы продолжаем публиковать ответы на вопросы, поступившие в ходе встречи областных чиновников с жителями Коряжмы. Напомним, участие в ней приняли заместитель председателя правительства Архангельской области Игорь Мураев, советник губернатора Алексей Кувакин и заместитель генерального директора подрядной организации «Северо-­Западное строительно-­монтажное эксплуатационное управление» Роман Сизов. От коряжемцев – часть членов мониторинговой группы и городских активистов.

 

Павел Мизин, житель города:

– Руководитель Росприроднадзора (руководитель Северного межрегионального управления Росприроднадзора Александр Горних. – Прим. авт.) в своем интервью сказал, что 95 процентов уже отсортированного мусора так и останется на полигоне. Вы говорите, будет меньше. Так какой процент отходов пойдет в переработку? Вы эти цифры не обозначаете.

 

Игорь Мураев:

– Как не обозначаем? 15 процентов.

 

Павел Мизин:

– Вы заявляете, что 40 процентов – это органика. Зачем вы обманываете?

 

Игорь Мураев:

– Это морфология. Проводились специальные исследования. А вы считаете, будет больше или меньше?

 

Павел Мизин:

– Конечно, меньше.

 

Игорь Мураев:

– Отлично. Значит, вторичных материальных ресурсов будет больше. Масса‑то одна. Больше увезем на переработку.

 

Павел Мизин:

– Если каждый у себя на кухне поставит устройства, которые размельчают органику, все уйдет в канализацию. Что вы тогда будете перерабатывать?

 

Алексей Кувакин:

– На сегодняшний день имеющаяся канализационная система, созданная еще при Советском Союзе, не выдержит. Поэтому такой вариант не сработает.

 

Игорь Мураев:

– 55 процентов – это ориентир. То есть это максимальный объем, который мы должны с помощью сортировки исключить из захоронения. И не важно, органика это или вторичные материальные ресурсы (ВМР). Возможно, летом больше будет ВМР, а зимой, когда люди вернутся с дач, наоборот, органика займет 45 процентов, а ВМР – всего 5 процентов.

 

Павел Мизин:

– И эта органика останется на полигоне…

 

Игорь Мураев:

– Это будет уже техногрунт.

 

Павел Мизин:

– Но он будет размещаться на нашем полигоне. Поэтому говорить, что мусора будет меньше, неправильно. У нас сегодня там 12 тысяч тонн, а вы привезете 70 тысяч.

Да, мусор будет прессоваться. То есть объем может быть и меньше, но масса будет та же самая.

 

Алексей Кувакин:

– Вы видели технологический грунт?

 

Игорь Мураев:

– Это земля, перегной.

 

Павел Мизин:

– Да. Например, она в магазинах продается для рассады.

 

Алексей Кувакин:

– Вы знаете, сколько теряет органика при переработке в технологический грунт?

 

Павел Мизин:

– Очень существенно, это факт.

 

Алексей Кувакин:

– Это ответ к вашему вопросу, сколько тонн привезется и сколько захоронится.

 

Игорь Мураев:

– Сегодня в семи районах, которые будут привязаны к полигону, образуется 42 тысячи тонн твердых коммунальных отходов. Это по данным 2023 года. Не 70 тысяч, а 42.

Поймите, когда проектируется любой объект, учитываются максимальные значения, которые могут быть. Поэтому 70 тысяч никогда не будет. Это как с системой отопления в квартирах. Она проектируется с учетом максимально низких температур. Но они бывают один-два дня в год, а то и вовсе нет. Но чтобы система готова была их выдержать, проект делают исходя из пиковых значений.

Сейчас, еще раз повторю, образуется 42 тысячи тонн ТКО плюс некоммунальные отходы в пределах 10 тысяч тонн. Таким образом, всего около 50–55 процентов от этого объема, то есть 25 тысяч, будет отсортировано и направлено на переработку в другие регионы либо переработано в техногрунт. Останется примерно 25 тысяч тонн. С учетом коэффициента сжатия это превратится в 10 тонн. Соответственно, свалка будет гораздо меньше.

Если станем строить подобные объекты в каждом муниципальном образовании, во‑первых, мы не сможем обеспечить их нужным объемом мусора для эффективной работы, чтобы она была экономически обоснована. Во-вторых, это будет стоить в три-четыре раза дороже, чем создание таких опорных объектов, как в Коряжме.

Почему выбрана Коряжма? Потому что здесь уже есть объект, который подразумевает экологический вред окружающей среде. А мы хотим, чтобы его не было. Что мы делаем не так? Мы же вас слышим. Напомню, изначально предусматривалось строительство только мусоросортировочного комплекса. Но когда мы приехали и увидели полигон, было принято решение, опираясь на мнение общественности, рекультивировать действующую карту и построить новые. На это потребуется еще 2,6 миллиардов руб­лей. И это было пожелание жителей.

 

Павел Мизин:

– Какие там общественники у вас нашлись? Мы их не знаем и не признаем.

 

Александра Завой­кина:

– Когда в 20‑м году обсуждалась региональная территориальная схема, планировалось закрытие полигона в Коряжме и строительство мусоросортировочного комплекса в Котласском районе, во время общественных слушаний были ваши же активисты, я могу даже сказать кто. Они говорили, что не нужно закрывать городской полигон. И тогда было принято решение оставить его, построить на нем мусоросортировочный комплекс.

Сегодня, если вы выступаете против, предложите решение: что делать с мусором, который образуется на территории?

 

Людмила Александрова, житель города:

– По-вашему, это решение – свозить всё в Коряжму?

 

Александра Завой­кина:

– Это не мое решение, а населения.

 

Жанна Русских, депутат городской Думы, член мониторинговой группы:

– Я поддерживаю Александру Альбертовну. Когда сохраняли полигон, чтобы он вошел в территориальную схему, был опрос всего населения города. И все кричали, что он должен быть сохранен в обязательном порядке. Но было условие: мусор должен сортироваться. И тогда это было озвучено. В итоге полигон сохранили. Теперь наш город, то есть 30 тысяч населения, хочет, чтобы его реконструировали за миллиарды руб­лей, а МСК не строили. Нет. Либо он сохранен и на нем проводится работа (должна быть сортировка), либо он закрывается. Всё, других вариантов не было.

 

Алексей Кувакин:

– Коллеги, обратите внимание, что мы сейчас решаем проблему региона. В свое время, примерно в 90‑е – 2000‑е годы, из областного бюджета были выделены очень большие деньги, чтобы создать проект вот этих 50 гектаров, чтобы в перспективе использовать этот участок для нужд области.

 

Павел Мизин:

– Это было сделано не за областные деньги.

 

Алексей Кувакин:

– За областные деньги.

 

Павел Мизин:

– Экологический фонд выделил средства для строительства этого полигона.

 

Ирина Некрасова, житель города:

– Информацию об оборудовании, которое будет по проекту, где жители города могут получить?

 

Игорь Мураев:

– Проектная документация размещена на сайте Архангельского экологического оператора. Если интересуют детали, вы можете направить запрос. Мы ответим.

 

Ирина Некрасова:

– Почему мы должны направлять запросы, которые спускаются вниз и никогда не имеют ответа? Кроме того, у вас постоянно меняется технология.

 

Игорь Мураев:

– Сейчас на сайте размещен актуальный вариант. Как что‑то меняется, мы туда загружаем. Мы ничего не скрываем. Можете мне написать. Я отвечу.

 

Ирина Некрасова:

– Президент Российской Федерации четко сказал, что строительство подобного рода комплексов должно проводиться с учетом мнения населения. Почему это мнение игнорируется?

 

Игорь Мураев:

– Коллеги, есть поручение и показатели, которых мы должны достичь: обеспечить снижение объемов отходов, отправляемых на захоронение. Скажите, как мы должны это сделать?

 

Ирина Некрасова:

– Это ваша задача.

 

Игорь Мураев:

– Вы сначала говорите, что полигон надо сохранить. Мы его сейчас приведем в нормальный вид. Теперь вы говорите, что этого быть не должно. Скажите, как должно быть? Что мы должны сделать?

 

Ирина Некрасова:

– Почему данный комплекс строится в 800 метрах от города? Почему его нельзя построить на территории Архангельской области, размер которой с Францию, не в ущерб населению?

 

Игорь Мураев:

– Еще раз повторяю: у вас сейчас там уже находится объект, куда свозится мусор. Санитарная зона в 800 метров, которая прописана в законодательстве, соблюдена.

Хоть Архангельская область и большая, но возвести подобный объект можно не везде, потому что есть зоны санитарной защиты водопроводов, реки, болота, озера, лесной фонд и так далее. То есть существует множество ограничений, которые не позволяют построить в другом месте такой объект. Кроме того, там должна быть инфраструктура: электричество, газ, вода, дороги.

Поймите, сейчас полигон наносит вам гораздо больше вреда, чем то, что будет в результате реализации наших проектов.

 

Алексей Кувакин:

– Тот объект, который построят, будет более экологически чистым, нежели существующий.

 

Продолжение следует

 

Ольга БЕЛЯЕВА | Фото Никиты НАГИЛЕВА и Марины МИНЬКИНОЙ